Автор: Бурул МУСАБЕКОВА

- Призыв к молитве, или к войне?

- Призывавший к азану молдо, стоящий на башне, говорил: «Эй, друзья, кыргызы вырезают узбеков, выходите!» Мы побежали к соседям на 5 этаж, открыли там окна – в мечети на Шейит-Добо тоже вместо призыва к молитве призывали к войне. Мы сразу же закрыли свои подъезды, двери, окна, выключили свет и так провели ночь. Говорю: провели ночь, я живу на первом этаже, но мы все побежали на 5 этаж и там укрепились. Открыли балкон – народ шевелится. В руках камни, арматура, палки, у некоторых огнестрельное оружие. 10-11-12 июня произошло страшное народное бедствие. Не помня себя, я, оказывается, кричала с балкона: «Не приходите в эту сторону, вон там стоит снайпер и убивает». Люди умирали один за другим. Мы спустились на землю только во второй половине дня 11-го июня, когда появились парни-кыргызы. К живым подъезжали на машинах и бережно увозили. А погибших грузили, будто мешки в маленькие «фортеры». Все это я видела. 12-го июня никакого транспорта нет, вышла на дорогу. Стояла посреди большого проспекта, одна машина остановилась: «Эже, вы что, с ума сошли?» Я сказала: «Да, я сошла с ума, отвези меня к «белому дому», приехала туда. И там стоят вооруженные люди, простые люди. Правительственные сотрудники, короче, собиралось много народа. Я подходила то к одному, то к другому с просьбой выставить военных на улицы между кыргызами и узбеками. В какой-то момент мне под руку подвернулся Турсунбек Акун, я его нещадно побила. А потом прислали 2 машины, на улицу выставили солдат: «Эже, как только вы сказали, мы доставили военных». Эти ребята нас защищали.

- В тот момент не прибыли представители власти?

- Никого не видела. Поскольку живем в этажном доме, мы задолжали за газ, электроэнергию. До этих событий, еще 17 февраля часов в 10 утра, я обходила жильцов  нашего дома по подъездам: «Если у вас есть долги, давайте заплатим. Если сами не можете заплатить, дайте мне, я заплачу», - и нашла в подъездах листовки, призывавшие к войне. Это было за 3-4 месяца до июньских событий. Я понесла эти листовки в комитет безопасности, а там был обеденный перерыв, стояла, мерзла на улице. Ни один человек не сказал: «Зайдите внутрь, подождите».

- Так вы нашли листовки, призывавшие к войне, еще до ухода бакиевской власти, в феврале, и понесли их в ГКНБ, а что они сказали?

- В феврале 2010 года я нашла листовки, диски, по-настоящему призывавшие к войне узбеков-кыргызов. Диски подписаны на арабском языке, с фотографиями бородатых людей. Отнесла их к ГКНБ: «Выражение лиц народа, высказываемые ими слова стали совсем другими, широко откройте глаза, это плохо. Дело в том, что я видела войну 1990 года. Я тогда была переводчицей у следователей, приехавших из Киева, Ленинграда. И в то время выражения лиц людей были другими», - сказала им. Они мне ответили: «Эже, мы находили такие диски, работаем над этим», - похлопали меня по спине, даже не приняли в кабинете, выпроводили у дверей. А потом 2 месяца по телевидению таскали Мелиса Мырзакматова. Кроме этого человека, никто не вытерпел. Разговоры: дай автономию, дай то, дай другое. Короче, нескончаемы слова об их выходках.

- Произошли события 7 апреля, после бегства Бакиева эти дела продолжались, и они просили автономию?

- Не прекращали.

- Кто приезжал?

- Живущие здесь же.

- Есть у них лидеры?

- Конечно, есть лидеры. Карамат Абдуллаева, Иномжан и Батыржан Кадыров (Кадыржан Батыров) все время здесь находились. ЕщеАнвар, Салахитдинов, короче, было полно лидеров. К власти не пришли. Бедный Мелис обходил улицы за улицами, уговаривая: «Давайте жить в мире». А они: «Наши предки здесь жили, Ош – наш, дайте нам автономию», - ставили такие требования. У них есть театры, по сравнению с кыргызскими больше узбекских школ, которые были полностью оснащены учебными материалами. У них есть 100% право говорить на своем языке. Построен кыргызско-узбекский университет. Есть лицеи, училища, техникумы на узбекском языке. Чего им еще не хватало?

- В то время и у вас были узбекские друзья. А что они говорили?

- У меня есть подруга, с которой в течение 30 лет находимся в хороших отношениях. Пошла к ней: «Что же они делают? Ты живешь в самом пекле». Она отвечала: «Они бесятся от денег, деньги портят, их заставляют говорить слова, которые исходят не от них самих, провоцируют». Говорила ей: «Так скажите им, чтоб прекратили, у нас одна вера, мы, народ, издревле живем вместе. Разве хорошо то, что вы делаете?» Она ответила: «Мы много раз говорили, и аксакалы им твердили - не согласились».

- Можно ли было в то время остановить войну?

- Сколько раз местная власть обращалась: «Давайте введем силы на случай чрезвычайных ситуаций, положение обостряется»! Многие во главе с аксакалами писали письма: «У узбеков тоже есть выдающиеся сыны, они тоже понимают ситуацию, пока не поздно, давайте остановимся». К этим словам никто не прислушался. В начале произошла большая битва, ее основной стержень в принципе был подавлен, но кое-какие схватки, драки, взгляды, демонстрирующие превосходство и запугивания, и сейчас ведь еще есть.

- В те дни, судя по дошедшей до нас информации, было сказано о гибели 3000-5000 человек. А в действительности сколько людей погибло, сколько мужчин, сколько женщин, у вас есть статистика, есть точное количество?

- Есть. По бумагам числится 379  погибших человек, число без вести пропавших достигло 15, три трупа абсолютно не поддаются никакому анализу, расследованию. От них почти ничего не осталось. 18 трупов никто не запрашивал и не смотрел. Более 200 – кыргызов, остальные узбекской национальности. Из погибших - 11 детей до 14 лет. Женщин - 49. По нашим неофициальным данным - свыше 400 погибших. Уже прошло 2 года. Надо бы правоохранительным органам проанализировать это обстоятельство, сказать дающим политическую оценку людям, внести дополнения с разъяснениями. Все же я сама провела анализ, пришла к одному заключению. Есть село Кызыл-Кыштак, дальше село Шарк, затем колхоз Калинина и село Нариман. Там проживали единичные кыргызы. Оставшиеся в живых выехали в течение 3-4 дней. Здесь не слышали, что «кыргызы готовятся к войне». Если бы услышали, то закрыли бы двери на замки, закрыли окна и уехали бы за 2-3 дня до случившегося. Они остались. Многих в течение 2 месяцев я поддерживала гуманитарной помощью. 95% из них – узбекской национальности. Неизвестно, кто их застрелил. 65% - погибшие от огнестрельных ран в голову, грудь.

- Как вы думаете, кто их застрелил?

- В доме, где я живу, есть 2 магазина. 12 июня пришли ребята кыргызы и собрались поджечь эти магазины. Я вышла и сказала: «Не позорьте свои имена, поджигая эти магазины. Вас родители воспитывали до такого возраста, желая, чтобы вы стали им опорой. Не пачкайте свои имена». Они согласились и ушли. Потоя я позвонила хозяину магазина: «Вывези вещи из этого магазина, не то, что магазин, дом готовы пожечь». Он говорит, что давно уже вывез. Откуда он знал, что произойдет катастрофа? Следовательно, было сказано заранее. Смотрю – живущая рядом со мной соседка - женщина-узбечка выехала уже за неделю вперед. По какой причине выехала? Вот до сего дня не вернулась домой. Осталась только одна простая старушка-узбечка. Я ее 12 дней  прятала.

- Следовательно, в феврале, когда власть Бакиева была в силе, когда оппозиция пришла в движение, они почувствовали, кто-то им сказал, что власть уйдет: «Скоро власть уйдет, и вы готовьтесь»? Как вы думаете?

- Поскольку я закончила  высшее партийное учебное заведение, то кое о чем задумалась: «Как так получилось, что из-за границы приезжают капиталисты и проворно строят мечети? Они же никогда не приближались к строительству чего-то, что не принесет 2 копейки за вложенную ими одну копейку?» Например, в союзное время мы поехали делегацией к Раджу Капуру смотреть его студию, долго сидели, пили чай, и после встречи он всем подсчитал и получил с каждого копейки за свои расходы. Капиталисты ни одну копейку просто так на ветер не бросают. При вкладывании денег они не потратят их, если из 1 копейки не получат 2 копейки. По-моему, и мечети не просто так строились.

- Какие меры приняло Временное правительство для подавления июньских событий в Ошской области?

- В то время, когда здесь шла страшная резня, мы по телевидению смотрели мультфильмы. Когда привозили обугленные в столкновениях трупы погибших людей в судмедэкспертизу, их скоблили, мыли, поливая водой из шлангов, по телевидению передавали мультфильмы. Чтобы не потерялись тела убиенных, поверх одежды их заворачивали белым саваном, на котором писали имена, фамилии, складывали трупы штабелями. Опознанные трупы люди забирали, неопознанные мы снова складывали. Поскольку в них появились черви, вынужденно проставляли на них номера и захоранивали.

- Кто в этих событиях поднимал народную ношу, пытался управлять кыргызско-узбекским конфликтом?

- В большинстве своем здесь находились ребята–афганцы, участники баткенской войны, те, кто уже видел столкновения. Родные мои, спасибо этому Мелису, этому Мырзакматову. Когда шли столкновения, вместо того, чтобы собрать ребят, знающих условия, менталитет народа, они, наоборот, забрали в Бишкек Курсана Сатаровича Асанова. Но он снова вернулся, позаботился о народе. Есть ребята у кыргызов, мы отстояли, ничего не имея, с палками, арматурами.

- Приближается годовщина событий. Какие сейчас отношения между кыргызами и узбеками, каково положение?

- Войну начали не простые бедняки. У руководителей во власти ни один волос не упал с головы. Истреблен бедный простой народ. Ходили с рыданиями со своей правдой: «Одного моего сына застрелил снайпер, когда его выносил на себе второй сын, и того застрелили». Простой узбекский народ не винит кыргызов, а кыргызы не винят узбеков. Говорят: «Стоящие во главе власти соблазнились деньгами иностранцев, продали кыргызский народ». Во время выборов в Он-Адыре я ходила там спокойно. Сама попросилась туда. Никто мне ничего не сказал. В июньских событиях мы в той земле захоронили 32 тела. Омоновцы стояли между узбеками и кыргызами. Когда я вышла вперед, за мной пошла еще одна женщина. Итак, ходили смешанно. А омоновцы, глядя на нас, сидели под деревьями. Снова и снова мы выносили по одному трупу и захоранивали. Опознанных забирали и нормально хоронили. В скольких местах мы находили тела кыргызов и захоранивали! Во время беспорядков мы не могли вспомнить даже свои имена. Тогда безжалостно убивали всех, не глядя - ребенок ли, женщина, учительница, старуха.

- Вы выступали в ЖК, произошли ли изменения после ваших слов?

- После выступления в Жогорку Кенеше была реакция. Большинство сидящих там поддержало меня, по-настоящему произошли изменения.

- Вы смогли встретиться с президентом и премьер-министром?

- Нет, не приняли. По почте послали письмо, сказали в нем, что на последние собранные копейки приедем и просим о встрече. Президент ответил: «Поеду, там же и встретимся». Когда приехал сюда, не смог миновать нас. Надеемся встретиться и с премьером, когда он приедет.

- У вас же много опыта, скажите, как избавиться от вопроса: кыргыз-узбек, север-юг?

- Север и юг – два крыла птицы. Трудно нам выжить друг без друга. Если мы сами не будем в единстве, то среди нас самих есть злокозненные люди, вовне – сепаратисты, недружелюбные соседи, все это может нас растерзать, как птицу. Ни в каких законах не пишут – стыд, совесть. Это должно быть в душе каждого человека. Поэтому, если где-то что-то случится с кыргызом, мы все должны сильно сопереживать. Маленькому народу необходимо быть единым. Не соблазняться деньгами, а думать о народе, выдвинуть на первый план великое слово – совесть. Куда я пойду, очерняя: «Северяне - плохие люди»? К кому я пойду: «Кыргыз, мой родственник»? Есть же бессовестные, которые между нами порождают непонимание. Каждый из нас обязан говорить своим детям, передавать из поколения в поколения высокий уровень согласия между двумя народами. В настоящее время сознательная молодежь должна спрашивать об этом, знать, читать, учиться этому. Мы великий народ, нам нельзя не знать свою историю. Нас называли народом очень воспитанным, не обижающим младших, уважающим старших. Нам нельзя терять такие качества. Пусть в Кыргызстане будет только хорошее, мир. Будем милосердными друг к другу.